Иди по жизни смеясь: с пользой для здоровья

Мне нравится проводить выезд­ные семинары, встречаться с новыми людьми. Я радуюсь, что могу им по­мочь. Но в тот летний день я чувст­вовал себя измотанным.

 Днем рань­ше я провел на национальной кон­ференции геронтологов семинар на тему. «Как стареть, не теряя чувства юмора». Это был пятый по счету се­минар за поездку, и я устал.

Через два часа мне снова надо было рассказывать «о силе и радо­сти старости», а мое настроение бы­ло неважным, поэтому я казался се­бе лицемером. И тут позвонил орга­низатор лекции.

— Отличные новости, мистер Меткалф, — сообщил он. — Одной женщине, Сильвии Вашингтон, так понравился ваш вчерашний семинар, что она хочет сегодня представить вас сама.

— Весьма польщен… — произнес я растерянно.

— Самое замечательное в этом то, что ей сто один год!

Тут я лишился дара речи, пред­ставив все последствия…

— Здесь все уважают Сильвию, — продолжал организатор лекции. — Это действительно почетно быть пред­ ставленным ею. Раньше она никогда не просила о чем-либо подобном.

Вечером, когда я сидел во главе банкетного стола, просматривая те­зисы предстоящего выступления, ор­ганизатор пытался показать мне Сильвию. Но единственное, что я мог рассмотреть, была копна белоснеж­ных, коротко стриженных, в мелких завитках волос.

Чуть позже президент компании представил Сильвию. Я поднял гла­за. Но Сильвию загородили подняв шиеся с мест зрители, аплодировав­шие ей как сумасшедшие. «То, что ее так бурно приветствуют еще до того, как она заговорила, плохой знак для основного докладчика», — подумал я. Мне стало не по себе.

Наконец, я ее увидел. Она двига­лась медленно, но уверенно. Меня поразило выражение ее лица. Она не просто улыбалась, а прямо-таки сия­ла от удовольствия, воплощая самое естественное сочетание юмора и энергии, которое я когда-либо видел.

— Я еще никогда не выступала перед такой большой аудиторией, — сказала Сильвия громким и уверен­ным голосом. — Думаю, на сто втором году жизни самое время начать.

Мне стало понятно, почему при пер­вом же взгляде на эту женщину я ис­пытал смущение: с чувством юмора у нее было гораздо лучше, чем у меня, хотя я и читал лекции на эту тему.

— Я совершенно согласна с мистером Меткалфом, — продолжила Сильвия. — Чувство юмора, о кото­ром он говорит, и есть главная при­чина того, что я еще нахожусь на этом свете. А жизнь моя была от­нюдь не увеселительной прогулкой.

Ее отец, Аксель Фреймер, быв­ший раб, с трудом содержал скром­ную, едва окупавшую расходы фер­му, которую ее прежний хозяин по­зволил ему приобрести после десяти лет поденщины. Сильвия была треть­им ребенком, единственным остав­шимся в живых. У самой Сильвии из пяти детей умерли трое. Она пере­жима и нацистские концлагеря, и смерть мужа.

«Хорошенькое вступление перед беседой о чуистве юмора», — думал и и молил бога, чтобы она продол­жало говорить, а обо мне бы все за­были.

— Вам, вероятно, интересно, как это я нее еще улыбаюсь? Мистеру Меткппфу платят большие деньги, чтобы он учил вас этому самому чув­ству юмора. Попроси вы меня, я бы рассказал, все бесплатно за чашеч­кой кофе.

Взглянув на меня, Сильвия разра­зилась несомым смехом, а за ней — и все собравшиеся, которые только что, подобно мне, горевали над трудной судьбой Сильвии. И тут она жестом пригласила меня к сцене. Я стал подниматься, словно на эша­фот: мое предстоящее выступление совершенно не соответствовало ца­рившей в зале атмосфере. Вдруг кто-то спросил Сильвию:

— А вы сейчас замужем?

Она не смутилась:

— Довольно долго я была одна, но вот вышла три года назад.

И попросила своего «молодого» 84-летнего мужа встать. Сверкая лы­синой и широко улыбаясь, он пома­хал рукой. Раздалась бурная овация. «О господи, — подумал я, — это вы­ступление получило столько апло­дисментов, сколько я не слышал за все свои многочасовые лекции!»

— Сильвия, — раздался еще один голос, несколько смущенный. — Я работаю в доме для престарелых и… неудобно спрашивать, но я хоте­ла бы знать…эээ… Вы и ваш муж все еще активны в интимной жизни?

Сильвия издала свой особенный смешок и сказала:

— Дорогая, если вы спрашиваете о сексе у женщины моего возраста, то у вас, чувствуется, есть пробле­мы… Скажу вам правду, — продол­жала она, облокотясь на трибуну, — мы все еще занимаемся сексом. На­чали, как только поженились, и до сих пор не можем остановиться.

Зал взорвался от хохота. Я дер­нул Сильвию за рукав.

— Вы просто великолепны. В жиз­ни не слышал лучшего выступления. Почему бы вам не продолжить, а я по­слушаю. Поймите, я не могу высту­ пать после вас, вы слишком хороши!

Сильвия засияла от удовольст­вия. Я понял: она не собирается ме­ня отпускать. Когда аудитория стих­ла, она произнесла:

— Мистер Меткаф только что сказал, что считает меня замечатель­ным лектором и поэтому ему неловко выступать после меня. Что ж, я польщена и предоставлю ему слово прямо сейчас, а затем закончу свое выступление. Таким образом, он не будет выступать после меня.

Я прямо сказал слушателям, по­чему боюсь выступать после Силь­вии. Я годами разъезжал по свету, объясняя людям, что они должны развивать в себе умение пользовать­ся своим чувством юмора, но сам иногда оказывался в подавленном состоянии. Сильвия была тем, кем я только хотел стать. Каждый, кто с ней сталкивался, ощущал благословен­ный дар ее юмора.

…Сильвия умерла в возрасте ста четырех лет, Я поддерживал с ней отношения до самой ее смерти. Как только чувство юмора начинало по­кидать меня, я сразу же звонил ей. С каждым годом ее слова наполнялись для меня все большим смыслом. Вот одно сразившее меня высказывание из ее последнего письма: «Быть ста­рым — это не просто плохо или хо­рошо, грустно или весело. В старости есть все, что и во всей нашей жизни: иногда это простой рай, а чаще — обычные будни. Не стоит сетовать по этому поводу. Лучше идти по жизни смеясь, чем плача».

Сильвия помогла мне преодолеть ужас от перспективы превращения в старика. Казалось, она подняла этот процесс до уровня искусства и стала олицетворением того, какой интерес­ной может быть старость, если чело­век обладает чувством юмора или, точнее, развил его в себе. Сильвия старела не только грациозно, но и весело посмеиваясь. Пример людей вроде Сильвии доказывает, что в преклонные годы, несмотря на бо­лезни и недомогания, вполне можно испытывать удовольствие от жизни.

Всего несколько десятков лет то­му назад старость означала опреде­ленный хронологический возраст. Но в наши дни непрерывно увеличива­ется число людей, которые не подхо­дят под этот шаблон. Для того чтобы как-то отличить таких людей, их называют «молодыми стариками» — в отличие от «старых стариков».

Кстати, мои родители — хороший тому пример. Правда, они не бегают на длинные дистанции и не плавают на скорость. Однако в свои семьде­сят остаются в гвардии «молодых стариков». Они следят за своим пи­танием, придерживаясь сбалансиро­ванной диеты с низким потреблени­ем сахара и жира. Они (уверен, что втайне друг от друга) делают по­сильные физические упражнения. Кроме того, они постоянно обогаща­ют себя новыми идеями, новыми знаниями, новыми знакомствами. И, наконец, они стремятся получать как можно больше радости от жизни — вытаскивают меня в театры, кино, даже в зоопарк, устраивают дома детские утренники для внуков. Я и сам воодушевляюсь их желанием со­хранить любознательность и заинтересованность в жизни. Чувство юмо­ра и естественное жизнелюбие спа­сают их от ощущения себя «старыми стариками».

Мой приятель Чед Смайли (его фамилия переводится с английского как «улыбающийся») в шестьдесят за­нялся самообразованием, получил сте­пень доктора по геронтологии и стал директором многоцелевого центра во Флориде. Сейчас ему восемьдесят, он с улыбкой говорит о том, что пла­нирует уйти на пенсию лет в девяно­сто, и добавляет: «Может быть».

Смайли считает, что для людей преклонного возраста самые опасные слова; когда я был. И я с этим более чем согласен. Когда я слышу, как люди рассуждают в основном о том, какая прекрасная жизнь была у них раньше, а не о том, чем они занима­ются теперь, я подозреваю, что у них появился повод для беспокойства.

Устроив выговор одному своему знакомому за постоянные разговоры о прошлом, Смайли преподал ему неплохой урок. Он предложил ему хорошую сумму денег, если тот раз­решит закрасить переднее стекло своей машины черной краской и про­едет по шоссе вперед несколько ки­лометров, пользуясь только зерка­лом заднего вида.

Когда знакомый Смайли отклонил это предложение, заявив, что он не сумасшедший, тот с ним не согла­сился: «Нет, ты именно сумасшед­ший, потому что живешь, видя только свое прошлое, оставшееся у тебя за спиной».

До тех пор, пока я не встретил Смайли и Сильвию, я сам делал не­что подобное — катился по жизни, постоянно таращась в это самое зер­кало заднего вида, и при этом пытал­ся двигаться побыстрее, чтобы убе­жать от надвигающейся старости.

Однажды Сильвия прогуливалась со своим вторым мужем и его при­ятелем. Когда они остановились, ожидая зеленого сигнала светофора, Сильвия начала пританцовывать, и постепенно расплясалась вовсю. Она любила танцевать и в любое время предпочитала танцевальные па спокойному стоянию на месте. Ее муж, уже привыкший к такому пове­дению, не обращал на это никакого внимания. Но его приятель покачал головой и сказал:

—  Ради бога, Сильвия, веди себя, соответственно своему возрасту.

Сильвия остановилась, посмот­рела ему прямо в глаза и заметила:

—  Будь поосторожнее, Герьерт, я уже похоронила всех, кто говорил мне это.

Хочешь узнать больше - читай отзывы

neboley.com.ua