Смартфон уничтожил "мыльницы", такси и знакомства в барах, он взорвал медиа и политику. Что мы получили взамен - итоги десятилетия

В 1942 году американо-австрийский экономист Йозеф Шумпетер предложил теорию «созидательного разрушения»: новые технологии воплощаются в новых услугах и продуктах потребления, выходят на рынок, разрушают старые общественные структуры и погибают сами, сметаемые волной следующих инноваций.

Некоторые инновации меняют общество особенно сильно. Принято считать, что древнегреческая демократия развилась благодаря изобретению триремы, стальные стремена помогли возникнуть феодализму, протестантизм распространился с помощью печатного станка, а устройством всего современного мира мы обязаны паровому двигателю.

Смартфон (а заодно интернет, от которого смартфон невозможно отделить) — изобретение того же ряда. Он стремительно меняет наш мир — начиная с повседневной жизни и заканчивая политической системой. Смартфон заставляет исчезать все, на что его направляют, как «глиняный пулемет» из романа Пелевина «Чапаев и Пустота». Благодаря смартфону на наших глазах исчезает множество привычных вещей — и это, похоже, только начало.

История смартфонов началась не в десятые, а несколько раньше. Первые мобильные телефоны с большим экраном, операционной системой, графическим браузером и относительно приличной фотокамерой появились в продаже в 2005—2006 годах и стоили по меркам того времени целое состояние. Первый iPhone поступил в продажу в июне 2007, дешевая модификация стоила 499 долларов, дорогая — 599 долларов. Но цены на следующую модель — iPhone 3G — начинались уже от 199 долларов. Одновременно Apple открыл свой магазин приложений AppStore.

Через два месяца появился первый телефон с операционной системой Android — HTC Dream, он продавался за 179 долларов. За первые же полгода было продано более миллиона экземпляров: по нынешним меркам — ничто, по тогдашним — впечатляющая цифра.

А в октябре 2009 в продажу поступил Samsung Intrepid. Изначально он стоил 149 долларов, но очень быстро подешевел до пятидесяти. Вероятно, это был первый бюджетный смартфон. К концу 2010 года на рынке было уже более десяти разных бюджетных смартфонов, и некоторые мобильные операторы начали раздавать дешевые модели даром вместе с фиксированным двухлетним контрактом.

В последнем квартале 2010 года (по другим данным, в 2011 году) смартфоны впервые опередили по продажам компьютеры. И неудивительно.

Во-первых, смартфоны на порядок дешевле компьютеров. Их можно купить даже детям. Что важнее — их могли позволить себе небогатые люди не только в Европе, но и в Азии, Латинской Америке и даже в Африке. Во-вторых, в повседневной жизни смартфон удобнее компьютера. Его можно положить в карман, достать на остановке автобуса, в очереди, в метро, на скамейке в парке и читать, играть, общаться в соцсетях или, если очень нужно, работать. В-третьих, смартфон заменяет фото- и видеокамеры.

Так смартфоны захватили власть — и тут же принялись уничтожать старый мир.

Еще шесть лет назад в Африке (за исключением ЮАР и арабских стран) смартфонов фактически не было. В Индии они были у 13% населения, в Украине — у 14%, в Бразилии — у 26%, в России — у 36%.

Год назад смартфон был уже у 11% эфиопов, 28% индусов, 41% бразильцев, 48% украинцев и 64% россиян. У очень значительной доли населения второго и третьего мира появился постоянный доступ к интернету.

Первым делом смартфоны уничтожили собственных родителей. «Глупые» мобильные телефоны с кнопками еще выпускают, но покупают их в основном старики, которые не могут или не хотят осваивать новую технологию. А вот второй родитель — карманный персональный компьютер, или, как его называли в народе, наладонник — сгинул бесследно.

Вскоре пропали и mp3-плееры — музыку можно слушать на телефоне, и они оказались не нужны никому, кроме детей. К тому же покупать и скачивать альбомы тоже стало необязательным: можно подписаться на стриминговый сервис вроде Spotify и получить доступ к 40 миллионам песен. Apple все еще выпускает iPod, но модельный ряд обновляется раз в несколько лет, и последний iPod уже не просто плеер, а почти полноценный смартфон — с видео, браузером, играми и всем остальным, что есть в iPhonе, только без, собственно, телефона.

На ту же свалку истории отправились и DVD. Смартфоны не были единственной причиной их заката, но сильно его ускорили. Портативный DVD-плеер с экраном не возьмешь с собой на работу или рыбалку, а смартфон — запросто. К середине 2010-х стриминг фильмов по интернету приносил компаниям вроде Netflix уже почти вдесятеро большую выручку, чем прокат DVD (с которого Netflix начинала), и половина клиентов смотрели фильмы на мобильных устройствах.

Особенно много людей смотрят кино на смартфонах в бедных странах, где не все могут позволить себе телевизор. В этом году Netflix запустила первый дешевый стриминг-сервис специально для мобильных устройств, и первой страной, где его предложили, стала Индия.

А вот бумажные книги смартфонам победить не удалось, хотя многие этого ждали, — они по-прежнему продаются лучше, чем электронные. «Книжный Netflix» Oyster закрылся через два года после начала работы, а сервис неограниченного чтения по подписке Kindle Unlimited, который принадлежит Amazon, хоть и живет, но не демонстрирует заметных успехов. Одни объясняют это тем, что с относительно маленького экрана смартфона неудобно читать, другие — тем, что для распространения бизнес-книг еще не нашли успешную бизнес-модель. Посмотрим.

Зато бумажные карты становятся предметом роскоши. Теперь, когда в каждом телефоне есть GPS с бесплатными и свежими картами всего мира, бумажные карты не нужны никому, кроме коллекционеров и людей, путешествующих по труднодоступным районам земного шара, где нет электричества и интернета. Австралийское картографическое агентство в 2019 году перестало печатать бумажные карты — нет спроса.

Смартфоны почти уничтожили дешевые фотоаппараты-«мыльницы» и существенно сократили рынок «зеркалок» — их теперь покупают в основном профессионалы и фотоэнтузиасты. Раньше туриста можно было узнать по фотоаппарату на шее, теперь их все чаще оставляют дома: камера в пятисотдолларовом iPhone или Huawei снимает не хуже (а то и лучше), чем Nikon или Canon за те же деньги.

Смартфоны уничтожают традиционное такси. На улицах редко увидишь человека, подающего знак рукой: машины заказывают и оплачивают через Uber и его клоны, где пассажир заранее видит цену поездки и рейтинг водителя. В некоторых городах таксисты пытаются запретить Uber через суды и даже успешно, но уже ясно, что этот успех временный — остановить прогресс не удастся.

То же самое происходит и с туристическими агентствами. Мы перестали стоять в очереди в кассу за билетами на самолеты, поезда и междугородные автобусы, а также в кино, театр и на концерты. Теперь мы по-другому выбираем гостиницы и рестораны. Врачей, сантехников, языковые курсы, детские кружки и автошколы мы тоже все чаще ищем онлайн, ориентируясь на советы незнакомых людей.

Можно сказать, что все это — заслуга не смартфонов, а интернета. Но для огромного процента населения смартфон — это и есть интернет. Без него интернет был бы им недоступен, или, по крайней мере, доступен гораздо реже.

Кстати, компьютеры и смартфоны мы теперь тоже покупаем в интернете.

Даже покупки мы теперь делаем иначе, и не только онлайн. Банковские карточки, возможно, отомрут: все больше людей хранят виртуальные карты в телефоне и платят им же. Все больше банков работают без реальных отделений или резко сокращают их количество — когда клиенты могут управлять своими счетами через мобильное приложение, отпадает необходимость тратить деньги на найм помещения и зарплату кассирам.

Криптовалюты, как бы к ним ни относились, тоже могут стать настоящим платежным средством только благодаря смартфонам. Пусть и медленно, но они действительно им становятся. В каждом большом городе есть уже десятки заведений, принимающих оплату биткоинами. Без смартфона бы этого не случилось, потому что биткоин нельзя носить в обычном кошельке, да и кредитные карточки с биткоинами тоже пока не выпускают. Заплатить биткоинами в кафе можно только, если в вашем смартфоне есть биткоин-кошелек (отдельные биткоин-кошельки существуют, но остались редкостью). Возможно, когда-нибудь смартфон уничтожит обычные деньги, хотя если это и произойдет, то нескоро.

Жизнь предпринимателей тоже стала легче. Теперь им необязательно писать письма инвесторам — достаточно завести проект на Кикстартере (который появился в 2009 и заработал в полную силу в 2010 году). С помощью краудфандинга создано множество компьютерных игр, фильмов и гаджетов, которые иначе не родились бы. Другое подобное изобретение — появившийся в 2013 году сервис Patreon: здесь поклонники могут поддерживать деньгами своих любимых музыкантов и писателей, чтобы те творили, не отвлекаясь на поиски хлеба насущного.

В марте 2013 года режиссер Роб Томас и актриса Кристен Белл собрали пять миллионов долларов на съемки фильма «Вероника Марс» через Кикстартер.

Warner Bros.

Смартфоны изменили не только то, что мы читаем, смотрим, покупаем и платим, но и то, как мы общаемся. Нет, речь не идет о людях, уткнувшихся в экран мобильного в метро, баре или в гостях, — раньше они точно так же утыкались в газету, книгу или телевизор. Происходящие изменения куда серьезнее.

В начале века всего пять процентов пар в США знакомились в интернете. Примерно с середины уходящего десятилетия люди чаще всего знакомились со своим партнером онлайн, теперь таких пар уже 40 процентов. То же самое происходит и во всем мире. Люди знакомятся в соцсетях, а Tinder из приложения, где искали партнера на ночь, стал одним из самых популярных способов завести постоянные отношения.

Друзей мы тоже все чаще приобретаем с помощью смартфона, хотя статистику тут найти сложно. Но просто вспомните, скольких своих друзей и подруг вы встретили онлайн.

Меняется и то, как именно мы общаемся с друзьями. Те, кому сейчас от тридцати до сорока, возможно, помнят телефонные разговоры на час, а то и два. Люди постарше — и длинные письма в конвертах. Письма на бумаге давно не пишут. Что касается звонков, то в 2015 году, впервые со времен Великой депрессии, упал «голосовой трафик» — люди все меньше звонят друг другу, хотя телефоны теперь есть почти у всех. Среди молодежи звонить и вовсе считается неприличным. Мессенджер оказался идеальным инструментом общения. В отличие от письма он позволяет ответить быстро, в отличие от телефонного звонка не заставляет отвечать сразу.

Еще одна вещь, которую уничтожает смартфон, — это медиа. Вряд ли он уничтожит их полностью, но их роль уменьшится. Обычные люди, не связанные ни с какими газетами или телеканалами, уже отнимают хлеб у средств массовой информации. Больше всего пострадала профессия репортера, который раньше появлялся на месте происшествия первым — теперь оказаться первым шансов у него не осталось. Что бы ни случилось в мире, рядом всегда найдется человек со смартфоном, который тут же выложит фото и видео в YouTube или Twitter. И другой, который напишет подробный пост в Facebook.

То же, хоть и не настолько быстро, происходит и с журналистскими расследованиями. Главным в любом расследовании всегда являются секретные (или хотя бы прежде неизвестные публике) документы. Их сливали журналистам инсайдеры — люди, которые хотели вынести сор из своих организаций. Сегодня, вместо того чтобы отдавать эти документы журналистам, инсайдеры публикуют их сами или отдают другим, немедийным организациям — как это сделал в ноябре 2010 года Брэдли Меннинг, слив Wikileaks дипломатические телеграммы США.

Немедийные организации и сами все чаще проводят расследования — так в России самые громкие расследования появляются не в СМИ, а на YouTube-канале Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального.

Даже в том, что касается презентации информации, блогеры догоняют и обгоняют массмедиа. Средняя аудитория самой популярной новостной программы немецкого телевидения ZDF Heute — 3,7 миллиона зрителей. Но ролик немецкого влогера Rezo, где он в пух и прах разнес правящую в Германии партию ХДС, посмотрели 16,5 миллиона человек, что вызывало у некоторых высокопоставленных лиц ХДС настоящую истерику и требования как-то ограничить «дезинформацию» в соцсетях.

Средняя аудитория CNN в прайм-тайм — один миллион зрителей, у MSNBC — 1,5 миллиона, у Fox News — 2,4 миллиона. При этом у Барака Обамы 111 миллионов подписчиков в Твиттере, у Дональда Трампа — 68 миллионов.

У YouTube-канала о компьютерных играх влогера PewDiePie 102 миллиона подписчиков, а у канала самого популярного в мире игрового сайта IGN — 12,7 миллиона, в восемь с лишним раз меньше.

У спортивно-развлекательного YouTube-канала Dude Perfect — 44,7 миллиона подписчиков, каждое их видео смотрят от 5 до 250 миллионов человек. А у спортивного телеканала ESPN — только 6,1 миллиона подписчиков в YouTube и примерно полмиллиона телезрителей в день.

Политики нового поколения не жалуются на соцсети, а используют их, чтобы не зависеть от СМИ и общаться с избирателями напрямую. Они в разы популярнее любого медиа и могут прекрасно обходиться без интервью и пресс-конференций. СМИ проигрывают битву за зрителя, причем читателя не только и даже не столько в политике, а буквально по всем фронтам — даже по аудитории спортивных передач.

Все эти разрушения смартфон произвел созидая. Он создавал нечто более удобное или эффективное, взамен того, что он уничтожил. Но есть одна область, где смартфоны разрушают, не создавая ничего взамен. И, возможно, уже разрушили до точки невозврата.

Эта область — политика.

Десятые годы стали самым беспокойным десятилетием в мире как минимум с 80-х, а на Западе так и вовсе с конца Второй мировой войны. Даже в 60-е Европа и США не видели столько масштабных протестов. Никогда в послевоенной истории популисты и антисистемные партии не праздновали столько побед на выборах.

Массовые протесты уходящего десятилетия принято объяснять тем, что Facebook и Telegram помогают людям эффективно их организовать. Достаточно создать ивент, пригласить туда людей, а дальше все само пойдет как по маслу.

Успеху популистов имеется другое популярное объяснение: в соцсетях быстро распространяется ложь — «фейк ньюс», и этой ложью популисты вроде Трампа одурманивают своих сторонников.

Это простые, понятные и потому привлекательные объяснения. Но есть еще одно — его предложил бывший аналитик ЦРУ Мартин Герри в книге Revolt of the Public, вышедшей в 2014 году. Там он предсказал триумф популистов за два года до Трампа и Брекзита.

Объяснение это состоит в том, что политическую систему современного мира разрушает не ложь, а правда. Все ошибки политиков и все их вранье, все сделанные за жизнь глупости и все порочащие их связи стали видны публике как на ладони — благодаря смартфону. Заявления политиков тщательно изучают сотни и тысячи их противников, выискивая ошибки или противоречия. Каждая такая ошибка, каждая маленькая или большая ложь, каждый случай того, когда политик вчера говорил одно, а завтра другое, со скоростью урагана распространяются в соцсетях.

Бессмысленная жестокость полицейских и хамство чиновников тоже снимают на смартфоны и выкладывают в интернет, вызывая волну возмущения, и эта волна регулярно превращается в цунами, как после видео, где полицейские душат продавца нелегальных сигарет Эрика Гарнера.

Сыграли свою роль и дроны, которые стали коммерчески успешными только тогда, когда ими стало можно управлять со смартфона (первый коммерчески успешный дрон выпустила в 2010 году французская компания Parrot — это была первая модель, которой можно было управлять по Wi-Fi). Сегодня с помощью дронов снимают тайные дворцы чиновников и демонстрации, не давая властям занижать реальную численность протестующих.

В результате люди перестают верить властям и понимать, с какой стати ими правят те, кто врут и ошибаются ничуть не меньше их самих. Поэтому они все чаще выходят на улицы и все чаще выбирают популистов.

Избиратели хотят «слить болото» (drain the swamp) и выбирают тех, кто раздражает истеблишмент больше всего. Не потому, что они любят Дональда Трампа, а потому что хотят наказать надоевших «приличных» лидеров. Наиболее ярко это проявилось на последних президентских и парламентских выборах в Украине. Избиратели сознательно избрали президентом «кота в мешке», лишь бы лишить власти тех, кто коллективно правил страной два предыдущих десятилетия и довел ее до нынешнего бедственного состояния.

Выборы перестали быть выбором лучших руководителей государства — наряду с демонстрациями и митингами они превратились в способ раскачивать лодку, чтобы скинуть с нее правящий класс.

Многие, включая и самого Мартина Герри, боятся, что вместе с лодкой перевернется и утонет вся западная либеральная демократия. Она уже зачерпнула немало воды. Этого джина уже не загонишь в бутылку. Чем больше людей купят смартфоны, тем больше компромата найдут на политиков и тем шире его распространят. Система, похоже, обречена. Придет ли ей на смену что-то осмысленное и, если да, то что это будет — мы можем только гадать. Но если достойная альтернатива найдется, если общество породит иной достойный способ политической организации — скорее всего, он тоже будет связан со смартфоном.

tsn.ua

Хочешь узнать больше - читай отзывы